Не первый год я вхожу в стены «Аэлиты», не первый год я являюсь гостем в кинозале, где показывают фильмы с кинофестиваля «Бронзовый витязь» и где обсуждают необходимость нравственного кино в России.
В предыдущих моих работах я писала о том, насколько необходимо нравственное кино, о том, что на этих фильмах нужно воспитывать молодое поколение. Всё так! Я не отказываюсь от своих слов. Нравственность променяли на развлечение, яркую обертку предпочли искренности. Об этом каждый год говорят в стенах этого кинозала. И каждый год я встречаю всё новые и новые лица, но среди них практически нет молодёжи, а ведь это мероприятие рассчитано именно на них. Их практически нет, но именно юные режиссёры монтируют своей детской рукой кино и показывают его. Российскому кино необходима искренность, детская наивность, ведь наше общество давно забыло, что же такое наивность и простота невинной детской души. Возможно, многие зрелые россияне в этом детском кинематографе найдут многие ответы, которые не могут найти в бездушной городской жизни, где они проживают своё время. Возможно, этот кинематограф покажет настоящую природу человеческой души, не наигранную и не фальшивую на камеру, а именно настоящую жизнь и красоту простоты и чувственности.
Меня поразило, и я даже была в восторге от того, что услышала от отца Марка свои мысли. Он выступил со своей речью о необходимости этого мероприятия, но меня поразило совсем другое. Я услышала фразу: «За неимением всеобщей идеи народ будет плутать по ярким воспоминаниям прошлого и кидаться на всё новое и от чего веет развлечением». Отец Марк воспроизвёл мои мысли. Ведь главная причина отсутствия нравственного кино не в том, что молодёжь не воспринимает кино со смыслом, а в том, что она лишена всеобщей идеи, ради которой бы они сотворяли себя и строили свою жизнь, к которой бы хотели прикоснуться. Многие люди раньше находили всеобщую идею в вере, но сейчас не то что пропала мораль, она просто видоизменилась по воздействием нового течения времени и сейчас людям уже мало просто всеобщей идеи веры.
Людям так свойственно переходить из крайности в крайность лишь потому, что они боятся искать неведомую середину. Какая она, всеобщая идея? Что в ней должно быть заложено? Народ за неимением идеи погружается в прошлое. В прошлом ищет ответы на свои вопросы. С ним сравнивает идеалы жизни. В прошлом изучены все ошибки, выведены достигнутые ориентиры. И вместо того, чтобы двигать новое, народ погружается либо в крайности, либо в прошлое. Но почему? Ответ на этот вопрос повис в воздухе… Наверное, потому что его не задавали вслух.
Я попробую дать свой ответ. Раньше всеобщая идея исходила от веры, но сейчас она утратила свои былые позиции. Всеобщая идея стала неким инструментом в руках новой и прошлой политики. Но это чревато не тем, что политики используют её, а тем, что на безыдейности выросло не одно поколение народа и уже эту стезю не так просто оставить. Люди привыкли жить без идеи. Привыкли, что их жизнь поэтапно похожа на жизни прошлых поколений. Привыкли пребывать в постоянном видоизменении морали. Именно поэтому людям чужда идея о непреходящей чистой нравственности, о вечных ценностях, о вечном моральном идеале.
Безусловно отец Марк был прав ещё и в том, что нельзя рассматривать потерю нравственного кино только с точки зрения мига, сиюминутной ситуации. Произошло и всё на этом? Нет! Так не бывает. Ведь нелепо рассматривать миг. Нужно рассматривать движение исторического процесса и накладывать на него миг. Ведь люди не просто так забыли прошлую нравственную сторону их жизни? Что повлияло на забытьё? Неизбежность исторического течения, и пред ним мы все равны. Современный мир стал так одинаков во всех своих уголках. Не даром говорят, что все люди одинаковы, а сейчас ещё и мир стал одинаков.
Все, наверное, встречались в своей жизни с понятием глобализации. Кто-то на уроках в школе, кто-то мимоходом услышал из новостей или из средств массовой информации. А кто хоть когда-нибудь задумывался над тем, какую роль оно играет или какими масштабами располагает? Сейчас любой человек может поехать в другую страну, в другой край света, и что он там увидит? Помимо нового места и нового окружения, он увидит одни и те же бренды машин, одни и те же рестораны с той же кухней, что и у него на родине, увидит такое же кино и ту же литературу. Но самое страшное далее не это, а то, что, поговорив с людьми в этих странах, ты услышишь те же мысли, но не в прямом значении, а некую шаблонность. Страшнее видоизменяющейся нравственности может только быть шаблонное мышление. Это настолько страшно и неописуемо, что от масштабности всего происходящего захватывает дух. Масштабность вот, что кроется за ходом истории, человек там мал по сравнению с тем, куда он погружается за время своей жизни.
Возвращаюсь к своим мыслям об «Аэлите», в её кинозале поднялся вопрос об одной из мелких граней этой глобализации и масштаба всего происходящего в этом мире. В стенах этого здания люди говорят о том, что необходимо вернуть нравственное кино, но главное отнюдь не это. Главное – необходимо сохранить нравственные устои и передать им своим детям, ведь главный ключ к глобализации — это поколения, которые сами себя в это погружают за неимением другого примера в жизни. Сохранить абсолютный моральный идеал, сохранить крупицы нравственности в потомках. Всё это будет жить в них и потом в их детях. Вот что ценно, вот что главное!
Храмцова Арина, МП пресс-центр